Наталья Андрейченко — это «Сибириада» и «Мэри Поппинс», «Военно-полевой роман» и «Тихий Дон». Два брака — с Максимом Дунаевским и австрийским актером Максимилианом Шеллом, отъезд в Голливуд, драматичный развод.
Ее жизнь сама как фильм, а сейчас, к 40-летию фильма «Мэри Поппинс, до свидания!», выходит ее книга «Откровение», в которой актриса честно и без прикрас рассказывает о своей жизни. Предлагаем вам прочесть фрагмент — о крушении любви.
Отрывок из книги «Откровение». Издательство: ЭКСМО
Если вспомнить фильм «Военно-полевой роман», то вы поймете, что я была чуть большего размера. Но одновременно в моей жизни произошли две наигрустнейшие истории. Именно они и привели меня к сильнейшей потере веса. 26 ноября 1983 года (я никогда этого не забуду, потому что 25 ноября 1982 года был день рождения моего сына) случилась встреча с Дюльбарой, женой нашего большого друга. В то время она была известной фарцовщицей в Москве, и благодаря ей я всегда была красиво одета.
Она была очень красивой, избалованной узбечкой, понимающей в моде. Я всегда предпочитала мужской стиль, любила носить бархатные костюмы, и многие говорили: «Вот Гамлет пришел». Я платила за них большие деньги. Макс всегда восхищался моими нарядами, даже живя за границей, мои красивые вещи удивляли его.
И Дюльбара мне призналась, что 25 августа, ровно через 9 месяцев после рождения нашего сына, известная московская тусовщица и модель Нина Спада, проживающая в Париже, родила от Максима Дунаевского девочку. Для меня это было таким большим шоком, что вы себе не можете представить. Я не могла в это поверить ни при каких обстоятельствах.
Я вспомнила эту ночь, когда меня увозили из лучшего в Москве ресторана Дома композиторов на улице Огарева, 13, в роддом. Мы с Максимом спустились вниз поужинать. Я выпила много апельсинового сока и пошла танцевать, беременная, с животом, я танцевала, танцевала, мне было очень хорошо, и вдруг я почувствовала что-то очень неладное. Максим напился просто вдребезги. Я сказала: «Ты можешь продолжать гулять, а пойду поднимусь наверх, в квартиру».
Я прихожу наверх, начинаю жаловаться свекрови, Зое Ивановне: «Что-то я себя не очень хорошо чувствую, мне кажется, я выпила очень много апельсинового сока, у меня вода какая-то». Она закричала: «Ты что? Ненормальная? Ты рожаешь, тебя необходимо срочно везти в больницу. Заку, срочно Заку звоните». Зак Исаак Рафаэлович — это мой врач и друг, который должен был принимать роды.
Она отправила Ореста Конрадовича срочно вытаскивать Максима из ресторана, но он вести машину не мог, поэтому Орест Конрадович был за рулем, когда они с Максимом доставили меня в роддом. Максим был абсолютно пьян и счастлив. Судя по всему, история с Ниной Спада случилась именно в ту ночь, потому что он поехал в гости к нашим друзьям, семье Пахдингеров, которые жили в Хаммер-центре. Они очень любили устраивать вечеринки, там и растворился Максим Исаакович Дунаевский в районе 22 часов вечера в ту ночь, когда я рожала ему первого ребенка и наследника.
Но давайте вернемся обратно, во времена съемок «Военно-полевого романа», когда наш сын, любимый Митюша, жил на даче в Снегирях с моей бабушкой. До момента этого безумного ремонта он часто жил в Долгопрудном, с моим папой и бабушкой, потому что моя мама уехала работать в Германию на пять лет.
Никогда не забуду жестокость мамы Максима, Зои Ивановны, когда я ее изредка просила приехать в Долгопрудный и помочь мне с Митей, потому что я каждый день снималась в «Военно-полевом романе» и несколько раз должна была вылетать в Одессу. Она ответила мне просто: «А зачем мне привыкать к чужому ребенку? Вы потом разведетесь, а я буду страдать». Вот какая у меня была свекровь…
Итак, получив от Дюльбары информацию о Максиме, я не взяла ничего из квартиры свекрови и убежала на Кутузовский проспект к двоюродной сестре Максима Лее Померанцевой, с которой нас связывала большая дружба. Она жила в большой квартире на Кутузовском проспекте. Ее муж Саша был профессор и академик. Это была известная интеллигентная еврейская семья. Лейка была полуночницей, засыпала не раньше 6 часов утра. И на их уютной кухне было все: и кофе, и сигареты, и что хочешь…
Мы втроем засели на кухне. Говорить я не могла. Я помню, что я сидела там, ни с кем не разговаривала, не ела, только курила и пила кофе. Я больше ничего делать не могла. Я не могла спать. И вот мы пришли к этому моменту. Я иссушила себя на 8–10 килограммов сразу же.
Через четыре дня приехал Максим. Как сейчас помню, мы вышли с ним на балкон, выходящий во внутренний дворик, чтобы нас никто не слышал. Я задала ему самый ужасный вопрос, который простить себе не могу по сей день, — такие вопросы задавать нельзя! Но моя любовь и ревность были настолько велики (ну, молодая я была, 25 лет, любила, ревновала и не понимала, что мужик — это охотник, и его надо было просто отпустить).
Конечно, Максим начал оправдываться, говорил, что ничего не было, что сумасшедшая Дюльбара неизвестно о чем болтает… и что все в нашей стране и в этой ужасной Москве умирают от зависти и все только и хотят нас разлучить… И вот я сказала: «Я все понимаю. Поклянись мне жизнью Митеньки, что это неправда». Максим ответил: «Да, я клянусь тебе жизнью сына, что этого не было».
То, что это было, знает сейчас вся страна. На ток-шоу Андрея Малахова приезжала дочка Максима Алина Спада. Меня приглашали на это шоу и предлагали мне баснословную сумму для того, чтобы я вышла и рассказала всю ситуацию. Я им ответила, что деньги мне очень нужны, я приеду, но обсирать Максима не буду. Ибо я верю в любовь. Каждый человек может совершить ошибку, но я убеждена, что если один человек любит другого человека по-настоящему, то эта любовь сохраняется навсегда.
Кстати, у нас с Максимом потрясающие отношения. Я его искренне люблю по сегодняшний день. Понимаете, мне с ним хорошо, мне с ним удобно. Это, конечно, смешно, но я бы запросто вышла за него замуж второй раз, как Элизабет Тейлор и Ричард Бартон два раза женились и два раза разводились. Вот так любовь! А на ток-шоу я не поехала.
Но от Максима, по сути, я получила двойной удар. За два дня до того, как появилась Дюльбара и сообщила мне страшные новости, мне принесли информацию, что на роль Мэри Поппинс была утверждена актриса Анастасия Вертинская. Я сказала Максиму: «Мэри Поппинс я тебе никогда, никогда не прощу, ты же знаешь, что только я могу сыграть эту роль, ты же знаешь, что это музыка нашей с тобой любви», — развернулась и вышла из комнаты. Вот эти события сплелись вместе — два предательства.
И вдруг на меня нападают другие воспоминания… С какой же болью я возвращаюсь к ним! Они терзают мою душу. Петля опасности на моей шее затягивалась с каждым днем… Меня запугивали и следили за любыми действиями все больше и больше.
Я понимала, что мне необходим развод. Я этого не хотела. Я этого очень не хотела. Интересно то, что это было время, когда я любила двух мужчин одновременно: Максима и Максимилиана. Разница состояла только в том, что с одним из них (Максимом) близких отношений уже не было. Но любовь была.
В безвыходном положении я пошла в суд, поговорить с судьей. Я пришла и попросила его развести нас как можно скорее, желательно через 48 часов. Судья был в шоке: «Что вы, уважаемая Наталья Эдуардовна?
У нас по закону развод дают только через два месяца после подачи заявления, и то это в лучшем случае». — «А мне нужно послезавтра». — «Но это же невозможно…» — «Ну что ж, значит, послезавтра меня уже не будет», — сказала я абсолютно серьезно. Я решила объяснить ему всю ситуацию и рассказать абсолютную правду. Ему стало очень грустно: «Вы хоть понимаете, что вам придется отказаться от всего и уйти на улицу? Вы готовы это сделать?» Я была согласна.
Но без согласия Максима сделать это было невозможно — и я пошла с ним договариваться. И я очень благодарна Максиму за то, что в тот момент он выступил моим защитником. Ситуация была непростая… Я ведь встречалась с иностранцем в Советском Союзе, будучи замужем за очень известным и любимым моей страной человеком!..
Мы приходим разводиться. Боже, как это все грустно… Нас спрашивают причину. Я не знаю, что ответить. Помню только ответ Максима, он встал и сказал следующее: «Ну, если моя жена потеряла ко мне уважение, то о чем мы можем говорить?» Я запомнила только удар молотка — и все закончилось. И я пошла домой.
Мне было так грустно… И я вспоминала все наши сложности с Максимом. Как он не напомнил режиссеру «Мэри Поппинс», что его подруга, вообще-то, Наталья Андрейченко — актриса, которая хочет эту роль. И как в самую сенсационную ночь появления на свет его первого ребенка он зачинал второго.
И как я ждала его до трех ночи, унизительно выдувала дырочки в покрытом инеем стекле, чтобы разглядеть, вернулась его машина или он все еще якобы «играет в теннис». И когда мы ехали на машине и он поворачивал голову за каждой ж*пой, иногда на 180 градусов, чуть не врезаясь в светофор…
Это смешно… Но: один раз я не выдержала и просто на ходу выбросилась из машины, поранив себя… Это сейчас я понимаю, что это была молодая глупая ревность, а тогда для меня это было настоящим происшествием, бедой, трагедией. И вот я плелась из суда по Тверской улице, и слезы текли по моему лицу… Это было завершением важной эпохи моей жизни.
И, несмотря ни на что, я действительно его любила. Мы столько времени провели вместе, спали вдвоем в малюсенькой постели у друзей на Кутузовском, пока у нас шел ремонт. Появление Максимилиана Шелла стало для меня в тот момент спасением души, глотком воздуха. Вот как все было сложно и неоднозначно…